Мои старенькие стихи

*     *     *

Расстаемся. Киоск. Остановка.

И автобус 12-й ждет,

И в улыбке – печаль и неловкость,

Как у птицы ручной, опрокинутой в лёт.

Созвонимся. Рукой ты махнула,

Поплыла, ускоряясь, земля,

И от этого шума и гула

Сиротливо душа замерла.

Я стою, ожидая чего-то,

Ощущая распад и разъятие клеток

Отцветающих лилий, как будто на годы

Увезла ты звенящее лето.

*   *   *

На остановке, ощущая рок,

Мной движущий, я был печален,

У рта струился ветерок,

И косо падавший снежок

Едва-едва был различаем.

Мне было грустно. Отчего,

Я сам не знал и не старался

Узнать, лишь чувствуя щекой

Вкруг обступившее пространство.

Ещё звучал твой голос мне,

Сказавший что-то на прощанье,

А что – не помнил я. В окне

Был свет. И билось, не вмещаясь,

В груди упруго сердце. Потому,

Что в мире всё неразделимо:

И голос, произнесший моё имя,

И снег, кружащийся во тьму.

Ещё звенело тонкое стекло

И расцветал жасмин и ландыш

Надежд моих. Тепло

Хранило сброшенное платье

На спинке стула. Отчего

Мне было грустно, я не помнил…

В бегущей череде веков

Спешил мой век,

                            немыслимо огромный.

*   *   *

Всё наваждение и сон,

Дней золотых изменчивые иды,

В которых странствует Ясон,

Искатель солнечной Колхиды.

Пока рассвет – и не украдено руно,

И не покинуты гречанки,

Пока есть ложе и вино,

Не торопись туда,

                              где корабли и чайки.

Не торопись, успеешь ты отплыть:

У моря много дней и далей,

Пока не спрядена у Ариадны нить

И медь в цене,

                        и нет в помине стали…

Проснувшись рано, ты лежишь,

Ловя далёкий шум прибоя,

В углу попискивает мышь,

Своей довольствуясь судьбою.

Всё – наваждение. И в дрёме полусна

Ты думаешь о том, что сын взрослеет,

Что дорог нынче хлеб, и ранняя весна

У взморья переменчива. И с нею

Какой-то грек, по слухам царь

Далёкой области иль острова Родоса

Или Итаки, отплывает, словно встарь,

И будто бы нужны ему матросы…